помереть. Морену же Ху называла демоном, которому Барама помогла воплотиться. По её словам, этот демон подчинил сознание вождя ещё в младенчестве, а когда она вырастет, нартов ждут страшные времена, разложение и гибель.

Слова Ху можно было принять за бредни выжившей из ума старухи, но они вызывали в девочке какой-то глубинный отклик. Даже если Аина пока не понимала их до конца или считала иносказаниями, преувеличениями вроде сказок. Все эти рассказы придавали некий смысл её упоению во время занятий, позволяя верить, что она работает не только над телом, но и над душой. Объясняя, почему именно после этих упражнений внутри у неё воцарялся мир, а не простое опустошение от усталости, как после других, обычных. Только бы успеть перенять побольше, пока бывшая Ходячая Смерть сама не отойдёт в мир иной.

В общем, с одной стороны Аина продолжала тайно следовать избранному пути. А с другой, не могла найти своего явного места в Своре, чтобы приносить пользу. Если заставят, придётся выбрать Эльри, хотя это точно не её стезя.

Впрочем, расположение травницы позволяло ей не только навещать тайную наставницу под благовидным предлогом, но и продолжать выработку невосприимчивости к ядам, которая была начата по указанию Альвейд. Конечно, ученичество у целительницы ещё упростило бы этот процесс. Однако получить такую неуязвимость Аина хотела для того, чтобы всё-таки уходить со Сворой на Охоту.

Эльри знала о сомнениях девочки и однажды здорово озадачила Аину вопросом, зачем той Охота. Что именно она хотела там делать? Убивать, грабить? Не лучше ли лечить?

Аина думала несколько дней и не смогла найти внятного ответа. Точно не затем, чтобы причинять кому-то боль. Просто ей хотелось вырваться из будничной рутины, освободиться от скучных обязанностей, самоутвердиться в каком-то героическом свершении. И, чего греха таить — получить какую-нибудь красивую добычу, которой кочевники обычно пренебрегали: предметы роскоши и культуры, не на продажу, а лично для себя. Была у девочки такая странная маленькая мечта. Возможно, отчасти она родилась из зависти к Морене, которой в качестве подарков приносили всякие редкие предметы вроде огромной раковины, в которой можно услышать шум моря, обрамлённого самоцветами ручного зеркальца из диковинной кости или большого хрустального шара. А ещё книги. Она так и не получила «Сагу о Замке Малфир». Аина завидовала не положению, а именно вот этим маленьким радостям, но при этом ей хотелось добыть нечто подобное собственным трудом, а не как подношение. Однако выбор трофеев для лекаря или любого другого бытовика ограничен.

Как-то раз Аина решилась завести разговор о будущем со своей единственной оставшейся, хотя и нелюбимой подругой. Остальные девочки сторонились наперсницы «принцессы», которая по мере взросления всё явственней распоряжалась в Орде и вызывала всё более противоречивое отношение. С одной стороны, у неё получалось держать всех в узде, пусть и прикрываясь иногда папенькиным авторитетом, а с другой, её выходки многих бесили.

Можно было понять опасения юных нарток, что взбалмошной дочери вождя доложат об их затеях или словах, которые могут навлечь неприятности. Доказать, что подобное не пришло бы ей в голову, Аине было нечем, да и не хотелось. Ху учила: «Никогда никого не вини. Никогда ни на что не жалуйся. Никогда ни перед кем не оправдывайся. Только так ты сохранишь целостность, а это лучшая защита против всего на свете».

Морена отнеслась к поднятой теме несерьёзно. Посмеялась и сказала что-то вроде: «Не переживай, я пристрою тебя, куда захочешь, только скажи. Или просто заберу в личную свиту. Пусть только посмеют сказать, что помогать дочери немощного вождя не полезно для Орды».

Облегчения Аина не испытала. Она ценила свободное время после общих занятий, дающее возможность уходить тренироваться в горы, и боялась его потерять, став «свитой» Морены. Поэтому, пока терпело, не поднимала вопрос. Хотя такой выход мог оказаться наилучшим из имеющихся. Он позволит расти, не выбирая ремесло, пока не придёт возраст, позволяющий отправиться на Охоту, а там уже она покажет себя в деле.

Так что, несмотря на предостережения Ху и собственную неохоту, Аина не решалась противиться сомнительным затеям Морены. На этот раз дочь вождя придумала такое развлечение, как поехать на весеннюю ярмарку с собственной бандой воришек. Обычно этим промышляли воспитанники Дома мальчиков на пару с учениками воинов, но в этом году она собрала смешанную компанию — как по возрасту, так и по полу. Для какой-то хитрой задумки, в которой Аине была обещана главная роль.

Они поехали в Астен с Агдейской Сворой, чья очередь была работать на западном направлении в этом году. Весенняя ярмарка традиционно служила сигналом к началу Охоты. Свора могла поживиться торговцами на подступах или на обратном пути, объезжая Астен по широкому кругу Тропой Войны и совершая вылазки оттуда. А банда воришек откололась и выехала одним фургоном на саму ярмарку.

Морена с одним из парней постарше осталась сторожить фургон, объявив себя королевой воров, а Аину герцогиней. Для несостоявшейся Ходячей Смерти соорудили специальное платье из чьих-то благородных запасов, только под юбками по всей окружности были пришиты мешки для сбора добычи, которую должны были тырить по прилавкам и карманам остальные.

Малышня получила распоряжение ходить по двое, но как бы не вместе. Один забирает, незаметно передаёт другому, а тот уже Аине. Она же изображает из себя знатную наследницу в сопровождении другого парня постарше, прикидывающегося охраной. В случае «шухера» все кидаются врассыпную, «охранник» задерживает стражу, которой традиционно служили стекающиеся на ежегодный сбор ученики Воинов Смерти. «Герцогиня» же в это время элегантно исчезает в подворотнях и потихоньку выбирается с добычей к «карете».

Заданием было тащить всё самое лучшее для своей «королевы». Настроение у той было крайне весёлое — Морена предвкушала потеху. А вот Аине было здорово не по себе. Хорошо, конечно, что ей самой красть ничего не придётся. Плохо то, что, если её поймают, она не сможет отвертеться, как другие. Девочке казалось, в этом случае она сгорит со стыда. Причём, совершенно незаслуженно! Или всё-таки помощь ворам — так же неправильно, как и само воровство?

Аина не знала, откуда у неё вообще взялось это странное чувство, неприятно скребущееся в груди каждый раз, когда что-то казалось нечестным. Среди нартов завладеть чужим добром считалось доблестью. Правда, в основном, подразумевалась победа в бою. Которая сопровождалась риском для жизни и давала хозяину шанс отстоять своё имущество. Те же, кто ещё не дорос до настоящих схваток, проявляли свою удаль вот так: исподтишка уводили с прилавков и из корзинок фрукты и мясо, пироги и специи,